Никогосян воспоминания

.

.. Я очень люблю искусство. Наверное, оно находится у меня внутри. Я учился в балетной ереванской школе, танцевал в оперном, но отец был недоволен, и я бросил балетную школу, поехал в Ленинград. В 1937 году с большим трудом поступил на скульптурное отделение Академии художеств. Мне было очень тяжело — без денег, без крыши, без никого, без языка. Начал хорошо учиться, уже стипендия, уже все… Потом меня выгнали. В 1941 году. — Почему? — За хулиганство. Ну, это не будешь писать… Я вынужден был уехать в Армению. Объявили войну. И я остался в Армении. Много работал как скульптор. В 1944 году выдвигали на Сталинскую премию (я тогда еще не понимал, что такое Сталинская премия). В 1944-м приехал в Москву. Был ведущим скульптором Дворца Советов. Сделал проект всех силуэтов МГУ. Был главным скульптором высотного дома на площади Восстания — поставил 12 фигур из камня. Дворец науки и культуры в Варшаве — 14 статуй. Памятники армянским поэтам Налбандяну, Исаакяну, Чаренцу, монумент погибшим воинам в селе Налбандян, где я родился… Живопись выставляю с 1950 года. Сейчас пишу рассказы, воспоминания. Об Арагоне, об академике Зелинском, об академике Алиханове, о шахматисте Ботвиннике. Они все мне позировали… Вечером — концерт пианистки Светланы Навасардян в консерватории, и потом армянская диаспора едет к Никогосяну «на хаш». Художник перестроил свою мастерскую — получился частный дом в центре Москвы по западным стандартам, причем, на территории посольства Польши… Во дворе — его скульптура. Пока женщины готовят, Никогосян играет в нарды — увлеченно, искренне, так же как и все, что делает — преподает, лепит, пишет, разговаривает, даже заваривает кофе. Напоследок Никогосян дает мне два журнала «Ной», где опубликованы его рассказы. Придуманного — ничего. И все же это — литература. А перед глазами его «Чешский мим» («Он так ко мне и пришел в гриме, я его и написал, а потом у меня он умылся, смыл грим»), «Разбитый Пьеро», и я понимаю, что всеми признанный художник и в 78 лет, несмотря на раскованную манеру держаться, все еще не уверен, все еще страдает, все еще в пути… Николай Никогосян: «Я работал в скульптуре, живописи, графике, в молодости даже танцевал в балете, к старости начал писать рассказы. Если у тебя есть потребность выразить себя, ты можешь сделать это в любой форме… После школы я поступил в хореографическое училище, потом танцевал в кордебалете в Ереванском театре. Но отец протестовал. Тогда я уехал в Ленинград, чтобы учиться в художественной школе при Академии художеств, поскольку лепить я начал лет в шесть. В Ленинграде параллельно с академией хотел продолжить занятия в балетной студии — балет я очень любил, но средств на уроки не было. Говорят, деньги не все решают, но в моей судьбе они решили все. Чтобы заработать, я пошел устраиваться в Эрмитаж. Думал, возьмут каким-нибудь дежурным в зале. Однако тогдашний директор Эрмитажа академик Орбели предложил реставрировать знаменитые греческие танагрские статуэтки из красной глины. Тогда-то я понял, чем буду заниматься всю жизнь! Вот где была настоящая школа скульптуры, я до сих пор учусь на этих образцах!» взято из http://www.marie-olshansky.ru/ct/david.shtml

Запись опубликована в рубрике Варшава, Кудринская площадь, д.1, Университет с метками , , , . Добавьте в закладки постоянную ссылку.

Комментарии запрещены.